Персона

Заметили

Испытание огнем и водой ничто по сравнению с медными трубами. Наш герой получил не «15 минут славы», а четыре месяца появлений в прайм-тайм на одном из главных каналов страны. Диагноз «звездная болезнь», к счастью, не подтвердился.

Экшн и секс

За пару дней до наступления 2008 года Андрей Лобжанидзе вернулся в Ставрополь. На тот момент уже было известно, чем закончился проект «СТС зажигает суперзвезду», в котором он принимал участие. 19-летний ставропольский студент вошел в пятерку финалистов, завоевал расположение знаменитого жюри и простых телезрителей, но первый приз – годовое обучение в лондонской школе вокалистов – получила другая конкурсантка, Нюша Шурочкина.

Журналисты уже спрашивали Андрея, не обидно ли проиграть в финале. Андрей ответил, что смысл конкурса не в победе. Главное, чтобы заметили.

И я уверена, что мы были далеко не единственными, кто заметил Андрея.

Мы ждем нашего героя, чтобы ехать на фотосессию, и от нечего делать болтаем с таксистом. Когда Андрей садится в машину, водитель уже примерно представляет степень важности пассажира.

– Скучал по Ставрополю?

– Да, очень. И по Прохладному. Сначала на шоу я везде говорил, что приехал из Ставрополя, а когда с нами стали работать редакторы, я обмолвился, что родился в Прохладном. Потом на записи слышу, Тина объявляет: «Андрей Лобжанидзе, Прохладный, Кабардино-Балкария». Понятно, конечно, для чего это было сделано. Билан в жюри, мы с ним земляки. Некий экшн. Там везде были слова «экшн» и «секс». А на меня из-за этого много ставропольских друзей обиделось.

– Я слышала, что до того, как попасть на СТС, ты пытался пробиться на «Фабрику»?

– Да. На свой первый кастинг – это была пятая «Фабрика звезд» – я поехал в 16 лет. Впечатления? Многотысячная очередь, толпа, давка, духота. Четыре раза приезжали «Скорые». Я прошел только на второй день. И вот захожу, за стеклом сидит комиссия. В центре сама Пугачева, вокруг – продюсеры и ассистенты. Пою «Сердце, скажи» – была такая популярная песня. И слышу: «Спасибо, но вы не совсем то, что нам нужно». Эти слова я запомнил на всю жизнь.

О кастинге седьмой «Фабрики» я узнал поздно, когда он уже шел. Но сорвался. Деньги на билет до Москвы занял, прилетел, успел в последний день и… опять облом.

А вот когда по телевизору услышал про кастинг на СТС, решил, что не поеду. Ни времени, ни денег на билет уже, в принципе, не было. Но повезло – оказалось, что кастинг будет проходить в Краснодаре 14 августа. Я понял, что это мой шанс.

– Как-нибудь готовился?

– Отращивал бороду. За два дня до кастинга высыпала сильнейшая аллергия на шее. И вот маскировал ее, чтобы не было видно... Пришел такой небритый, в этой же желтой рубашке.

– Как проходил краснодарский кастинг?

– Очередь была огромная. Заходили по десять человек. Организаторы все время просили пропускать вперед людей с музыкальным образованием, которого у меня нет... А я же честный, уже стою первый, готов заходить, но опять пропускаю... Потом не выдержал, зашел под видом «образованного». По предыдущим кастингам знал, что нужно смотреть в монитор и быть уверенным. Поэтому, когда поднялся на сцену, уставился в монитор и с уверенными глазами стал петь песню. Кастинги – это вообще отдельная тема. Переживания просто захлестывают. Пан или пропал. Ты шагаешь на сцену после многочасового ожидания и понимаешь, что в эти десять секунд ты должен выложиться на сто процентов.

– Что пел?

– Первой песней, которую вспомнил, оказались «Подмосковные вечера». Проводила кастинг и в дальнейшем была режиссером проекта Лина Арифулина. Она меня послушала, потом сказала: «Спой что-нибудь из «Премьер Министра». Я запел какую-то веселую песенку из их репертуара. Лина говорит: «Ну, молодец, все, садись». А в стороне кучкой сидят те, кого она уже отобрала, такие довольные, что прошли. Типа, все, победили. Я уже к ним подходил, а она спрашивает: «А кто ты по национальности?». «Грузин». Она: «Хочу, чтоб ты спел по-грузински». «Ну, раз хотите, спою». Сел, нога на ногу, как и остальные, счастливый и уверенный в себе. Круто, заметили.

– Лина Арифулина на телезрителя производит впечатление довольно жесткого человека.

– Она акула шоу-бизнеса. Лина в своем роде гений. Сколько тысяч людей узнало, что такое ее взгляд! Она умеет мгновенно оценивать человека. Это даже видно по ее глазам – они так фокусируются, пристально на тебя смотрят, и ты слышишь либо «Все, спасибо», либо просьбу спеть что-нибудь еще.

После того, как общий кастинг закончился, мы опять по очереди пели. Теперь Лина работала с нами, что-то исправляла. Смотрела, насколько мы обучаемы. Мне сказала: «Так, эти движения убирай, что за семидесятые года? Давай стиля». Я начал исправляться. Она потом мне говорила: «Смотрю, бац! – и движения исчезли. Ну, все, будем работать». Сказала, что мне загореть нужно. Я говорю: «О, как раз сейчас с родителями еду на море». «Какое море? В Москву, на второй тур».

Второй тур был через три дня в концертном зале гостиницы «Космос». Народа – тьма. Увидел краснодарских. Они меня опознали по моей желтой рубашке – я опять в ней был. Эта рубашка стала моим талисманом. Лина потом сказала, что ей она очень не понравилась. Но я думаю, если б не моя рубашка, она бы меня не заметила. А так она меня запомнила, когда в Москве увидела, говорит: «О, Краснодар!».

Я спел сначала песню из «Премьер Министра». Потом один из продюсеров говорит: «Андрей, нам сказали, ты на грузинском поешь?». «Да, пою». «Давай, спой». Спел грузинскую песню и услышал: «Все, спасибо, мы тебя берем».

Когда прошли кастинги, нас – 90 человек, которых отобрали уже для записи телепрограмм – собрали в холле гостиницы. Лина стала перед нами и сказала: «Я вас поздравляю, вы в проекте». Все заорали, захлопали. «Проект у нас будет живой». И когда она сказала эту заветную фразу, у меня от сердца отлегло. Боялся, что мы будем петь под фанеру. Наш проект потом все выделяли именно тем, что был живой звук.

Волшебная штука

Андрей рассказывает так увлеченно и так живо, что нам с таксистом кажется: мы тоже там были и болели за парня в желтой рубашке. В пробках и светофорах таксист подключается к разговору. Обсуждаем звездную болезнь.

– Я за собой слежу – вроде бы, у меня нет, – говорит Андрей. – Но некоторые участники проекта заболели. Начинали капризничать: песня не та, костюм не тот, прическа не такая… Но это же глупо – так гордиться собой. Сколько таких артистов молодых. Их известность – это заслуга телевизора, который показывает их каждую неделю. Телевизор вообще – волшебная штука. Делает звезд из ничего. А особо впечатлительные люди – имеются в виду девочки – очень сильно на это ведутся. Но как быстро он возносит, так же быстро и опускает.

– Какой ты сознательный!

– А что делать? Там пришло понимание того, что если приделаешь себе крылья и наденешь розовые очки, все рассеется очень быстро.

Когда мы выходим из машины, таксист от души желает: «Удачи вам, молодой человек!». Он тоже понимает, что самое сложное у Андрея еще впереди.

Фотограф Сергей первым делом предлагает выбрать музыку. «Уматурман» всем по душе. Через пару минут Андрей уже «вошел в образ» и в полный голос подпевает Кристовским: «Проститься… нету сил…». Ему вторит Сергей, периодически щелкая затвором. Такой фотосессии я еще не видела.

В разгар съемки выясняется, что Андрею нужно срочно съездить за смычком.

– Ты что, играешь на скрипке?

– Нет.

– А смычок тебе зачем?

– А это подарок на Новый год. Моей девушке.

Ну, тогда это святое.

Спустя пару часов мы сидим в кафе, и я продолжаю расспрашивать:

– Что было дальше, когда ты «попал в телевизор»?

– Нас разбили на шесть концертов, в каждом принимали участие по пятнадцать человек. В основной конкурс из пятнадцати проходили двое: тот, кто набрал самый высокий балл по результатам оценок жюри и тот, кого спасли телезрители.

Петь мне досталось «Чито-грито». Долго не могли найти музыку. Первые три дня я приходил на репетиции и просто сидел. Но я эту песню и так хорошо знал. Был на подъеме и спел, как в последний раз. Потом больше месяца маялся – ждал, пока выйдет в эфир. Меня спасли телезрители. Так я прошел в основной конкурс.

Начались занятия. Каждый день – то с хореографом, то с преподавателем по вокалу. Не могу сказать, что я подвержен перепадам настроения, но там оно менялось очень быстро. Бывали жесткие депрессняки. Четыре месяца мы впахивали по полной программе. Иногда думал: «Да ну все на фиг». Забить хотелось на проект. Но, естественно, потом сразу была мысль: «Что, дурак, что ли, такое раз в жизни бывает».

Съемки начинались в семь часов вечера и по мере убывания людей заканчивались раньше. Хотя снимали выступление за один дубль, но, во-первых, было много участников, а во-вторых, много времени занимала подготовка к номеру. Первая съемка закончилась около пяти утра. А два дня назад, когда снимали финальный гала-концерт, мы вообще сутки не выходили из студии.

Недосып сказывался. Однажды всем проектом были на четырехчасовом концерте Киркорова. Так мы прямо в ложе спали. В середине концерта он нас представил, на ложу навели прожектора, мы встали, поаплодировали. И дальше спать.

Какая нога? При чем тут это?

– Что из спетого на проекте запомнилось?

– Я помню каждую песню. Может, что-то было не доделано, но каждая песня была прожита.

Много чего было. И слова забывались, и мотив неправильный был. Один раз конкретно не попал в ноту, очень сильно, некрасиво. В песне «О, май лав» из кинофильма «Привидение». Это был мой первый 81 балл. Песня за два дня училась, я просто ее не вбил себе в голову, и эта нота... Мне до сих пор стыдно. Сидел Газманов в жюри. Сказал: «Все ничего, если б не эта нота. Ну, спой нам еще что-нибудь». Я спел свою любимую песню «Три года ты мне снилась». Сжалились.

Когда песню дают в последний момент, ты просто не успеваешь выучить слова. Выходишь на сцену и начинаешь либо сочинять, либо вспоминать слова, а это, естественно, напрочь отшибает все остальные чувства. Помню, дали мне итальянскую песню «Воларе». Я хорошо выучил «Воларе, о-о, кантаре, о-о-о», только припев. А остальное на выступлении просто забыл. Выхожу и начинаю сочинять итальянскую песню под названием «Воларе». И ничего, сочинил на 81 балл. Экстремальная ситуация мобилизовала.

Помню, на тот момент для меня очень важной была похвала Александра Реввы, который сидел в жюри. Я всегда уважал людей с тонким чувством юмора. Сам занимался КВНом и среду шуток обожаю всей душой. КВНщики очень хорошие критики. Они, если не похвалят, то стебанут, причем очень весомо. Ревва меня похвалил. Хорошо, что он не знает итальянский.

– Веришь в приметы?

– Раньше верил, но на проекте все переосмыслялось, и вера в приметы тоже. Начинаешь думать о других вещах и забываешь про приметы. Если я когда-то выходил на сцену с левой ноги, то теперь думаю: «Какая нога? При чем тут это? Какая разница?»…

– Какую пеню мучил особенно долго?

– Там половина была вымученных, если честно. От песен, которые мне давали, я никогда не отказывался. Но среди них были и такие, которые мне вообще не нравились. И первой задачей было полюбить песню. Если ты не полюбишь песню, никто не полюбит ее в твоем исполнении.

Песню Билана «Ты должна рядом быть» – как я не хотел ее петь! Упирался руками и ногами. Сам Билан в интервью говорил, что неблагодарное это дело – перед исполнителем петь его песню. Понятно, что лучше, чем у него, у меня не получится. Арифулина на меня кричала, кучу доводов приводила. На концерте я засунул руку в карман, чтобы как можно меньше походить на Билана, спел, как мог. И Билан поставил мне высший балл – девятку. Билан вообще часто ставил девятки, может, потому что земляки, Кабардино-Балкария. Может, себя узнавал. Он же помнит, что такое начинать и что такое пробиваться. Поэтому проявлял снисходительность.

– Мне кажется, все члены жюри были к тебе расположены…

– Ну, я думаю, не всегда их высокие оценки были оправданы. Да, где-то заслужил. Где-то нет. Но я с этими людьми за пределами сцены не общался. Они меня оценивали так, как считали нужным. Это их мнение. Я знаю, что у меня куча недостатков как у артиста. Если я их исправлю, то буду хорошим артистом. Я вам это обещаю.

Мне всегда важна была оценка Лины. Она не тот человек, который просто так будет раздавать высокие баллы. Конструктивностью отличался Павел Каплевич. Он не всегда говорил приятные вещи, но всегда был честным. Ставил девятку и при этом указывал на ошибки. Я ему за это благодарен.

Помню, как Дмитрий Дибров похвалил. Он вообще интересными выражениями говорит. У него на ходу как-то образно получается. На шоу он поставил мне девятку. После выступления я, счастливый, шел по коридору, а он мне навстречу. Остановился, говорит: «Молодец! Ты стоял, как вратарь. Ты выстоял эту песню».

Зверев как-то подошел после выступления и очень смачно, с матами меня похвалил.

Грузинская мудрость

– Тина Канделаки всегда с тобой как-то особенно тепло общалась.

– Тина меня очень удивила. Я понимаю, что с ее стороны это был просто один из элементов шоу. Но все равно, представь – мы с ней абсолютно незнакомы, я выхожу на сцену, и она начинает меня поддерживать просто потому, что я грузин. Конечно, было приятно. Ты стоишь, не знаешь, что ответить, а она так поворачивает разговор, что – бац, все само собой разруливается, причем так, что ты оказываешься молодцом.

Вообще, грузинский дух очень сильный, сближает незнакомых людей. Он мне помогал чувствовать себя увереннее в Москве. Радостно знать, что есть такое чувство на планете.

На волне грузинского духа мы подружились с Ираклием Пирцхалава. Это человек, который отнесся ко мне с открытой душой. На проекте у нас был дуэт – чистая импровизация. Потом он меня пригласил на свой концерт в «Голден Пэлас». Там он позвал меня на сцену, и мы опять вместе спели. После этого еще перезванивались.

На новогоднем шоу СТС Иракли, Тина, Сосо Павлиашлвили и я пели песню. Грузинский квартет. Мы с Сосо тогда очень хорошо пообщались, он сказал много важных для меня вещей. Тот разговор до сих пор аж звенит в моей голове, я помню каждое его слово.

– И что он говорил?

– Он сказал, если ты волнуешься, если боишься сцены, лучше уходи. Ты грузин, ты артист. Если ты выходишь на сцену, ты должен так кайфануть, чтобы кайфанули все остальные. Ты поешь, несешь настроение, ты любишь зал. Тебе люди хлопают – это от любви к тебе. Они же не кидают в тебя помидорами? Значит, они тебя приняли. В твоих силах сделать так, чтобы они тебя полюбили.